5 марта 1703 года родился Василий Кириллович Тредиаковский (— 17.08.1768), писатель, придворный поэт при императрице Анне Иоанновне, реформатор русского стихосложения, академик.
Величайших литературный первопроходец не только в культуре российской, но и в головах соплеменников. Архетип современного литератора, влияние которого на дальнейшую судьбу русской литературы сопоставимо разве что с архетипами Юнга. Правда, по традиции советской историографии первенство во всём и всюду отдаётся Ломоносову. Василий Тредиаковский предстаёт этаким вздорным, хотя и не лишённым талантов гусаком, которого к тому же постоянно преследовали жизненные неудачи.
Обратите внимание, что в российско-советской интерпретации Судьбы напрочь отсутствует элемент случайности и личного достоинства. То или иное представление о человеке ставят во главу истории или замарывают чернилами в зависимости от выбора «власть имеющих» — на что этот человек ей годится? У науки истории нет своей духовной концепции. Поэтому в силу вступают весьма сомнительные критерии, такие как происхождение (Василий Кириллович родился в семье священника), партийная и социальная дисциплина (почитание) и прочий номенклатурный бред. То, что история мистифицирована и фальсифицирована, ни для кого не является секретом. Но эта фальсификация не является чьей либо прерогативой, злым умыслом. Так принято, что племя историков не спешит признать пользу простых и общечеловеческих истин: любое событие представляется тем или иным автором, а не некой «достоверной правдой», за которой наука торопится спрятать собственные, порой уж совсем нелепые суждения; добро не всегда побеждает зло.
Не повезло Тредиаковскому и с его личным временем.
* * *
Там всяк друг на друга злится,
Нет почести отцу, брату,
Ни князь, ниже царь не чтится;
Всяк хочет биться до мату.
Всяк не желает как смерти.
В ярости, в гневе, в подзоре,
Сам пропасть, иль друга стерти.
Там надо быть в смуте, в ссоре.
(1730)
А. С. Пушкин один из первых и, возможно, последний из поэтов посчитал, что о русском стихосложении Тредиаковский имел «обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков».
Родился Василий Кириллович в Астрахани в семье священника. Служил в церкви, в 1723-26 гг. учился в Славяно-греко-латинской академии в Москве, в 1727-30 гг. — в Сорбонне. Перевод книги Поля Тальмана — «Езда в остров любви» (1730) со вставками собственных стихотворений, который стал и первым произведением на русском, написанном в светском тоне.
С 1732 г. работал переводчиком при Академии наук. О необходимости реформы в русском стихосложении написал трактат «Новый и краткий способ к сложению российских стихов». Первая в истории России работа о фонетическом строе русской речи — «Разговор об ортографии» (1748).
Сборник «Сочинения и переводы как стихами, так и прозою» (1752) посвящен теории поэтического перевода. В 1745-50 гг. Тредиаковский был академиком Петербургской Академии наук, читал лекции по теории и истории ораторского искусства.
ПЕСЕНКА, КОТОРУЮ Я СОЧИНИЛ, ЕЩЁ БУДУЧИ В МОСКОВСКИХ ШКОЛАХ, НА МОЙ ВЫЕЗД В ЧУЖИЕ КРАИ
Весна катит,
Зиму валит,
И уж листик с древом шумит.
Поют птички
Со синички,
Хвостом машут и лисички.
Взрыты брозды,
Цветут грозды,
Кличет щеглик, свищут дрозды,
Льются воды,
И погоды;
Да ведь знатны нам походы.
Канат рвется,
Якорь бьется,
Знать, кораблик понесется.
Ну ж плынь спешно,
Не помешно,
Плыви смело, то успешно.
Ах! широки
И глубоки
Воды морски, разбьют боки.
Вось заставят,
Не оставят
Добры ветры и приставят.
Плюнь на суку
Морску скуку,
Держись черней, а знай штуку:
Стать отишно
И не пышно;
Так не будет волн и слышно.
Весна 1726
Пройдут годы и Ломоносов (сын архангельского рыбака) язвительно напишет, что изжогою страдают все те, кому приходится «читать твои синички» и «вонючие лисички».
В историографии большое значение имел выполненный Тредиаковским перевод «Древней истории» и «Римской истории» ректора Парижского университета Шарля Роллена (всего 26 т.). В истории философии Тредиаковский остался как переводчик и исследователь творчества Фр. Бэкона (перевел «Новую Атлантиду»).
Вонми, о небо! и реку,
Земля да слышит уст глаголы;
Как дождь я словом потеку,
И снидут как роса к цветку
Мои вещания на долы…
