Новый день приходит с таким чувством, словно мы уже виделись неоднократно и в последний раз я оставил о себе неблагоприятное впечатление. Я смотрю в зеркало и мне отвратительно в этом образе всё. Жирные волосы от постоянного мытья ежедневными шампунями, синяки под глазами от постоянного недосыпа, жёлтые зубы от курения (он ещё и курит), тщедушный подбородок. А если меня раздеть по полной, то смеху не оберёшься. Тоненькие ручки и полный живот. Скрученный позвоночник и слабенькие ножки. Помните такой советский мультик, где всякие твари смеются над бедным одуванчиком, какие у него толстые щёки и тоненький стебелёк? Там ещё постоянно делали акцент на слове «то-о-оненький». А потом одуванчик рассмеялся над собой. Может крыша поехала, может сам догадался выключить мозг. Он гоготал над своими страхами, обидами, и его щёки, которые и были предметом издевательств, опали. Так вот, я уже в том возрасте, когда и это не помогает. Становится только хуже. Мой смех подхватывают другие, и начинают оценивать по мной же описанным комплексам, некоторые из которых я сам же и выдумал. Жуть.
Утром я просыпаюсь только потому, что нужно приготовить завтрак, нужно идти на работу, нужно переделать ещё массу дел, в которых и меня-то настоящего нет, а есть биологическая масса, из которой высасывают энергию, как в фильме «Матрица». Вечером я не могу уснуть, потому что так ничего и не сделал. Да, вечером такое ощущение, что ты весь день бежал к какой-то цели, всё хотел успеть сделать важное, но так и не добежал. Может, не то направление выбрал? Ни разу не улыбнулся, ни с кем не поговорил, никого не обнял, ничего не написал весёлого, не нарисовал красивого. Где ты был всё это время? Ты целый день дробился, лыбился, болтал ерунду, жал руки незнакомым людям. Иногда это называется «быть на работе», иногда просто «заниматься делами». Что это за дела такие, которые отнимают время и твою жизнь заодно?
А что делать тем, которые и стихов никогда не писали? У меня хоть какая-то цель. Пусть эфемерная, выспренная. Но этим даже не к чему приложить свою грусть, не на что пожаловаться по существу, ничего конкретного в их вселенской тоске. Что-то внутри мечется, но оно ни на что не похоже, без понятия.
У меня есть друг по юности — настоящий братан. Таких любят за конкретные дела. Владелец фабрик, заводов, пароходов и так далее. В 90-е мы крепко поругались и наши пути разошлись. Я тогда целую обойму шмальнул рядом с его бандитской башкой, чтобы совсем не обидеть. А через много лет он позвонил мне из Лондона и пригласил на свой юбилей. Узнав, что у меня нет денег даже на самолёт, не удивился ничуть. Билет и гостиницу он заказал для меня ещё до звонка. Вот такой прозорливый, чуткий и хитрожопый у меня друг.
Я тогда был первый раз в Лондоне, где всё мне показалось несколько суженным. Нет, это чисто личное впечатление. Возможно, ощущение себя не в своей тарелке, это мой тотем-модем. Через это чувство я катаюсь по краю и отражаю, что придётся. Я на храбрости добрался до гостиницы, где намечался банкет. И вот, мы обнялись с другом, а через пять минут на уде. Начались откровения.
— Знаешь, почему я не могу жить дома? — говорил мне друг. — Не из-за ментола. С этим я давно завязал. Где бы я не жил, я всё при делах, всё чётко и ясно. А как вернёшься в Москву, уже на следующий день рефлексия. Здесь у меня состояние, а там бабки. Здесь жена, дети и уже внуки, а там бабы… и такое ещё противное слово “детки”. Мать моя, дай бог ей здоровья, любит так говорить: а где ваши детки? — писклявым голосом. Я смотрю на своих отпрысков и меня аж всего передёргивает. Я — состоявшийся человек, многое видел и понял, у меня своё дело, — а такое чувство, что жизнь свою про*бал. И, главное, непонятно почему, ради чего? Но это только в России. Здесь такого чувства нет.
