Опубликовано в журнале «Клаузура»
Как писатель не понимает в литературе, так и фотограф, вроде меня, ничего не понимает в фотографии. Мне достаточно знать, что я конкретно (чисто технически) собираюсь фотографировать и, с большей степенью вероятности, как это сделать. Процесс «понимания» я доверяю критикам и продавцам. Их культурологические изыскания, философские, эстетические предположения порой интересней, забавней самих произведений. Для меня же это просто работа.
Работа, в которой я ощупью двигаюсь к свету, цвету и композиции, — всему тому, что, собственно, и составляет предмет изобразительного искусства. Пусть один из уважаемых мной фотографов рассказывал, как, благодаря дружбе с художниками, довольно быстро осознал, что фотография — не искусство, что фотография всегда останется репродукцией реальности, — я продолжаю в результатах съёмочного процесса видеть нечто большее.
Сравнение фотографии с живописью не более чем условность, одарённость логикой и тяга к систематизации. Такие попытки сравнения уже были в истории искусств. Например, кино и театр. И в истории самой фотографии не раз возникали панические настроения. Когда в конце ХIХ века процесс фотографирования стал доступен «любителю», или когда на место плёнки в 90-х прошлого века массово пришла цифра. Но всё это не имеет значения на тот момент, как ты погружаешься в поиски «удачного кадра». Тогда тебе не до толкований. И запотевшее стекло или съехавшая бленда представляются более существенными обстоятельствами.
Фотография ближе к литературе, чем к живописи. Ближе чем? По взаимодействию с реальностью, «самой жизнью», как это отношение к творчеству определил ещё Гоголь. Подсмотренный нарратив, ещё до того, как рассказчик начнёт что-то записывать, выхваченная из хаоса, подмеченная деталь, которая затем преобразится в повесть или роман. Но это потом. Это много позже. Тогда будет автор и будут герои. А тут Достоевский слышит на улице несколько фраз из неуклюжего разговора или, сидя в полутёмной комнате, читает криминальную хронику. Тут Блок пьёт красное вино на железнодорожной станции и наблюдает за мельканием окон в пассажирском вагоне поезда.
Краткость — сестра таланта, писал Чехов своему брату Александру в то время, как Kodak уже выпустил около миллиона фотоаппаратов ценой в 1 доллар. И фотография по краткости изложения наиболее одарённый жанр.
